Архимандрит Дорофей (Дбар)

«КОГДА СЛЕПОЙ ВЕДЕТ СЛЕПОГО, ТО ОБА УГОДЯТ В ЯМУ»

Еще раз о вандализме на Лыхненской поляне 

Как выясняется, акт вандализма на исторически значимой для абхазов Лыхненской поляне (и, насколько мне известно, не только там) был совершен «новопросвещенными» абхазами с «благословения и наставничества» православного священника, приехавшего в Абхазию из Донецка. Последний был принят в ряды духовенства Сухумо-Пицундской Епархии Абхазской Православной Церкви и назначен служащим священником церкви в селе Адзюбжа.

Прежде чем оценивать действия руководства АПЦ и конкретного священнослужителя (разумеется, вина непосредственных исполнителей акта вандализма очевидна), напомню, что в недавнем прошлом подобное событие уже имело место в Абхазии.

Протоиерей Иоанн Восторгов (1864–1918), известный своими монархическими взглядами, в обширной статье «Обозрение Грузинского Экзархата архиепископом Алексеем, экзархом Грузии» подробно приводит историю создания монахами Ново-Афонского монастыря в Абхазии. При этом он сообщает, что в самом начале XX века некий абхазец, ставший послушником названного монастыря, «из религиозной ревности и желания мученичества сжег священный дуб абхазцев, за что едва не был убит». Такое действие было воспринято самим о. Иоанном Восторговым не с осуждением, а напротив, как «появление людей с сильной христианской ревностью из недр (абхазского) народа». По его мнению, это обеспечит успех православия в Абхазии (Восторгов И., протоиерей. Полное собрание сочинений. Т. 4. М., 1916. — С. 193).

Боже мой! Как порой могут оказаться слепы и далеки от Евангельского учения Христа люди, казалось бы, образованные, видевшие мир и облеченные высоким саном!

Когда ученики Спасителя сказали Ему, что Его слова вызвали негодование у фарисеев (религиозных ревнителей и фанатиков), Он ответил им: «Это слепые поводыри слепых. А когда слепой ведет слепого, то оба угодят в яму» (Евангелие от Матфея 15:14).

В 2006 году перед отъездом в Грецию я опубликовал статью под названием «Полемика вокруг нелегальных монашеских общин в Абхазии» (газета «Христианская Абхазия», 2006, № 2). После того, как я жестко раскритиковал деятельность беглых священников, монахов и монахинь из России, большая часть абхазского духовенства и руководство нашей страны вместо того, чтобы поддержать меня, приклеило мне ярлык: «Отец Дорофей — гонитель русских священников и монахов в Абхазии!»

Вышеупомянутую статью я завершил следующими словами:

«Почему абхазское духовенство, у которого непочатый край работы по восстановлению храмов, крещению и воцерковлению народа, должно думать, писать, говорить и обсуждать проблемы беглых монахов (теперь и священников)? У нас нет других проблем? Однако мы вынуждены это делать, чтобы оградить непросвещенную нашу паству, наш народ от влияния этих монашеских общин (к сожалению, не оградили!). Еще раз повторяю, эти общины не выражают мнения Русской Церкви и далеки от учения Православной Церкви. И не надо меня из-за того, что я выступаю против них, обвинять в антирусских настроениях… У меня десяток друзей — священнослужителей из России, с которыми я учился в Москве, и между нами нет никаких проблем или недопонимания. Именно потому, что они заняты в России просвещением своего народа и возрождением Русской Церкви, а я занят в Абхазии просвещением народа Абхазии и возрождением Абхазской Православной Церкви.

Я не намерен более возвращаться к теме монашеских общин в Абхазии. Все последствия их деятельности для Абхазии и Абхазской Церкви пусть будут на совести людей, которые лелеют их, которые не помнят истории и которых прошлое ничему не научило!».

Когда Христос, придя в Свой родной город, стал учить людей, то, почувствовав их недоверие, Он произнес следующие слова, впоследствии ставшие хрестоматийными: «Всюду пророк в почете, только не на родине и не у себя дома!» (Евангелие от Матфея 13:57).

Уже более 20 лет я слышу нарекания со стороны духовенства и паствы Сухумо-Пицундской Епархии АПЦ не только из-за моей бескомпромиссной позиции в отношении беглого духовенства и монашества, но и из-за особого отношения к традиционным религиозным обрядам абхазов, в которых я лично принимаю участие.

То и дело раздаются голоса: «Отец Дорофей практикует языческие обряды!»

Я уже десяток раз говорил и писал: традиционные религиозные верования и обряды абхазов априори не имеют никакого отношения к понятию язычества, потому что абхазы совершают их во имя Единого Бога. Для меня же, православного священника, они являются особыми формами Богообщения, которые вырабатывались нашим народом в течение последних веков. Наши предки проводили эти обряды с особым благоговением, подбирая места для их проведения по признаку чистоты и святости.

Если бы люди, совершившие акт вандализма на Лыхненской поляне, слышали бы об этом раньше из уст священников с амвонов абхазских храмов, видели бы передачи о том же на экранах по каналу Абхазского телевидения, не случилась бы печальная история, в связи с которой мы сегодня все переживаем!

В феврале все того же 2006 года мне довелось выступить в конференц-зале Московского государственного политехнического музея, где проходило заседание одной из секций XIV Международных Рождественских чтений. В выступлении, которое я назвал «Особенности христианской миссии на Кавказе и, в частности, в Абхазии», среди всего прочего я отметил и несколько причин некоторого успеха христианской миссии в Абхазии после войны 1992–1993 гг.

Напомню их:

1. Духовенство в Абхазии в основном этническое, абхазское. Это выходцы из народа, большинство их понимает чаяния собственного народа, отсюда и доверие народа к своему духовенству.
2. Абхазия является аграрной страной. Следовательно, здесь сохраняется устойчивый патриархальный быт, подразумевающий важную роль традиций и обычаев в повседневной жизни людей. Абхазское духовенство не пренебрегло вековыми народными традициями и обрядами, а, напротив, в рамках Церкви дало им новое осмысление и возрождение. Произошла церковная рецепция обычаев. Таким образом, народ стал понимать, что как раз в рамках Церкви возможно сохранить многие черты самобытности и своеобразия. Потеря этих элементов всегда очень болезненно воспринимается малочисленными народами.
3. Общение с народом на понятном ему абхазском языке и совершение на нем богослужений.

Первый абхазский этнограф Соломон Званба, живший в первой половине XIX века, описывает интересный случай. Как-то он спросил абхазского пастуха, совершавшего религиозный обряд в горах, кого тот подразумевает под Всевышним, к Которому обращается? Крестьянин ответил ему: «Бога, создателя человека и всего мира». После соответствующего разъяснения С. Званба предложил этому человеку принять крещение. Пастух сказал, что он рад это сделать, «но он не понимает, что читает христианский священник. Когда же он сам с открытою душою простирает руки к Богу и собственными словами просит о прощении грехов и ниспослании благ, то на совести делается легче».

«После такого ответа, — пишет С. Званба, — я должен был замолчать» (газета «Кавказ», 1855, №№ 81–82).

Новый Афон (Абхазия),

19 апреля 2023 г.