Интервью архимандрита Дорофея (Дбар)
газете «Христианская Абхазия» Часть II
Ссылка на интервью, Часть I

«ХА»: Отец Дорофей, вы – председатель Совета Священной Митрополии Абхазии, с другой стороны – один из представителей православного духовенства Абхазии. Разделяет ли абхазское духовенство ваши взгляды на независимость Церкви? На избранный Вами путь канонического решения?

Архим. Дорофей: Могу сказать вам, что когда мы в начале этого года проводили встречи с отцом Виссарионом Аплиаа и его сторонниками, большинство из них понимало, что иного пути нет! Скажу открыто: о. Виссарион спрашивал у меня можем ли мы все вместе поехать в Константинополь, а о. Василиск соглашался, что в принципе решение нашего церковного вопроса невозможно в другом направлении. Однако когда по указанию отдельных представителей Московской Патриархии все договоренности между абхазскими священниками срываются, тут же мы начинаем слышать в свой адрес известные обвинения, якобы мешающие объединению абхазского духовенства: «Афонцы – раскольники!», «… они запрещены, им служить нельзя!»

По поводу «раскола». Раскол возможен там, где существует епископ! Когда священник или группа священнослужителей откалывается от своего правящего архиерея, они действительно оказываются в расколе. В этом случае епископ должен известить остальных архиереев (епископов) об отколовшихся от него священнослужителях. В том случае, если какой-нибудь священник, запрещенный одним епископом, находит общение с другим, и другой епископ принимает его в общение и признает его в качестве священника, то он не может быть ни раскольником, ни запрещенным в служении клириком. Сегодня на территории Абхазии у нас нет епископа! Следовательно, нам не от кого откалываться!
С другой стороны, не могут епископы, которые когда-то нас рукополагали, либо у которых мы находились какое-то время, запрещать нас в священнослужении. Почему? Потому что мы были выведены ими за штат, получили отпускные грамоты от них с правом перехода в другую епархию и уже в течение 10-15 лет находимся в качестве священнослужителей на территории Абхазии! Мы можем управляться только епископом, в случае наличия его здесь!

Для ясности приведу следующий пример. Когда перед Церковно-Народным Собранием в Новом Афоне 15 мая 2011 г. митрополит Илларион (Алфеев), председатель ОВЦС МП, обратился с письмом к моему греческому митрополиту с просьбой разъяснить ситуацию с моим возведением в сан архимандрита и цель моего нахождения в Абхазии, мой владыка ответил через секретаря: «Отец Дорофей имеет при себе документ, в котором ясно прописано, что он является клириком данной Митрополии Элладской Православной Церкви, и что он поехал на родину в Абхазию! Что он будет находиться на территории Абхазии с такого-то по такое-то время! Если у него возникли проблемы там, либо он наделал что-то серьезное, прошу, дайте мне возможность связаться с епископом Абхазии! С тем, чтобы я, как епископ той епархии, где он находился в течение 5 лет, мог решить с епископом той территории, где он находится сейчас, эту ситуацию!» Ему отвечают: «Там епископа нет!»

«ХА»: Вы утверждаете, что решение статуса священников находится в руках исключительно правящих архиереев на местах?

Архим. Дорофей: С точки зрения церковного права, вопросы, связанные с перемещением любого священника должны решаться исключительно между правящими архиереями. Если Майкопский епископ дал мне отпускную грамоту с выводом за штат и с правом перехода в любую другую епархию (это было в 2002 г.), то в принципе любой правящий епископ любой Православной Церкви, будь-то русская, греческая, сербская и т.д. вправе меня принять! Все остальное: что должна быть отпускная грамота от Синода, от патриарха – это все наслоения позднейшего времени и выстраивание вертикали власти по образцу Западной Церкви. В Греческой Церкви этого нет! Любой епископ (митрополит) вправе отпустить и принять любого священника! К примеру, мне известны несколько священников сухумского происхождения, которые были рукоположены в разное время в разных епархиях РПЦ. Получив отпускные грамоты от своих действующих архиереев, они прибыли в Грецию, не получая никаких грамот из Патриархии.

«ХА»: Каково каноническое положение остального абхазского духовенства?

Архим. Дорофей: В отношении других священников, которые несут свое служение на территории Абхазии – их статус пока не определен в силу отсутствия, как я уже сказал, епископа. Но тут возникает коллизия. Если священник не имеет прямой привязки к епископу конкретной территории, он в принципе не может служить! Священник в собственном смысле этого слова – представитель, либо помощник епископа на месте. Поэтому когда священник рукополагается и определяется в храм, ему дается антиминс, на котором подписывается конкретный епископ с назначением в конкретный храм, к конкретной общине. При отсутствии такого антиминса священник служить не может.

У нас же здесь, если посмотреть, география происхождения антиминсов, по которым служат священники в Абхазии и подписи архиереев на них… даже Вселенская Патриархия позавидует такому разнообразию! Антиминсы доставали – кто, как и где мог! Поэтому, с точки зрения церковных правил (канонов), из 20 священнослужителей, находящихся сегодня в Абхазии, я оказался единственным, у которого сохраняется постоянная связь с епископом, причем это связь подтверждена документально. Назовите мне любого другого из 20 здравствующих священнослужителей в Абхазии, который имеет такую связь! У многих есть отпускные грамоты, у иных – командировочные удостоверения и резолюции, полученные 5, 6, 7, 10, а то и больше лет тому назад. И нет никакой подтвержденной конкретной связи с архиереем!

Вы можете возразить: «А разве у иерея Виссариона, который постоянно ездит в Московскую Патриархию и Майкопскую Епархию, нет такой связи?» Московский Патриарх, либо епископ Майкопский не являются правящими архиереями для иерея Виссариона. Стало быть, их отношения к иерею Виссариону несут исключительно «дружеский» характер сочувствия и помощи священнику из Абхазии. Вот когда мы с вами увидим грамоту о том, что он, иерей Виссарион Аплиаа, является клириком Московской, либо Майкопской епархии и имеет благословение на нахождение на территории Абхазии в качестве священнослужителя, тогда вопросы отпадут сами собой!

Поэтому все то, что сегодня происходит в Абхазии в отношении церковной жизни, происходит исключительно по великой «экономии» Господа, но отнюдь не в согласии с церковными канонами! Поэтому никто из абхазского духовенства не может быть назван «раскольником»! Окончательно судьба всех 20 священников, в том числе и моя, будет решена только с появлением абхазского епископа!

«ХА»: Однако на вас и на иеромонаха Андрея (Ампар) вновь был наложен запрет на три года! Вас обоих обвиняют в том, что вы служите, будучи под запретом!

Архим. Дорофей: В отношении «запрета» – и здесь в принципе аналогичная ситуация, как и с «расколом». С 2008 г. я являюсь клириком Священной Митрополии Гумениссы, Аксиуполя и Поликастры Элладской Православной Церкви. Был принят на основании отпускной грамоты, выданной Майкопским архиереем еще 2002 г. С того времени запрет на священнослужение может наложить на меня только моей греческий митрополит. Никакой Майкопский епископ делать это не может! Кстати, когда канцелярия моей греческой митрополии делала запрос в Москву, пришло подтверждение, что я являюсь каноническим (законным) священнослужителем и под запретом не нахожусь! В случае, когда я приму решение о возвращении в Абхазию (по окончании учебы), только мой греческий митрополит должен дать мне отпускную грамоту с правом возвращения сюда.

Что касается отца Андрея и другие абхазских священников, никто из них не может быть запрещен никаким другим епископом, кроме епископа Абхазского, которого пока нет. Почему? Потому что отец Андрей (Ампар) уже 15 лет находится на территории Абхазии в качестве священнослужителя, и никогда не нес своего служения в какой-либо другой епархии РПЦ. И ему тоже была выдана отпускная грамота в том же 2002 году!

Тут надо пояснить одну вещь. Когда нас, меня и о. Андрея, рукополагали в священники, нас рукополагали для Абхазии, а не для Майкопской, либо другой епархии России. Это было антиканоническим шагом со стороны РПЦ, но сделано во благо абхазского народа. Церковным правилам противоречило и то, что нам дали отпускные грамоты без указания места нашего перехода, т.е. в какую епархию и какому епископу мы должны были направляться. Разумеется, все знали, что мы возвращаемся на родину. Однако это нельзя было указывать в отпускных грамотах, поскольку это означало бы прямое и незаконное вмешательство РПЦ на «канонической» территории Грузинской Церкви, поскольку, как известно, и РПЦ, и остальные Православные Церкви признают территорию Республики Абхазия в границах ГПЦ. Таким образом, мы находились 10-15 лет на территории Абхазии, на территории не просто другой епархии РПЦ, а другой Поместной Православной Церкви. Я же последние 5 лет еще и на территории Греческой Церкви. Если мы являлись в действительности клириками РПЦ, почему никто за все эти годы не спрашивал, где мы, собственно, находимся и чем как священнослужители занимаемся? Почему о канонах Церкви Майкопская епархия вспомнила лишь тогда, когда мы стали действовать самостоятельно и во благо народа Абхазии?

Таким образом, ни «раскола», ни «запретов» на территории Абхазии не существует! Есть разделение в среде абхазского духовенства, по причине разного видения разрешения абхазского церковного вопроса. И преодолеть это разделение возможно только тогда, когда произойдет рукоположение абхазского епископа.

«ХА»: Каким условиям, критериям должно отвечать духовенство Абхазии для того, чтобы восстановить единство между собой?

Архим. Дорофей: Я много думал над этим… Год назад в разговоре с одним священником я спросил: «Батюшка, ты же воевал! Ты же тогда ничего не боялся! Почему ты боишься участвовать в Церковно-Народном Собрании? Почему ты боишься запретов и прочего? Ведь ты же смерти не боялся?» Он сказал мне поразительную вещь: «На войне, отец Дорофей, было гораздо легче, чем в мирной жизни!» Да, церковные каноны строгим образом запрещают лицам, принимавшим прямое участие в военных действиях принимать священный сан. Однако, исходя из того же принципа «экономии», названный мной священник был облечен в священный сан…

Какой вывод из этих слов? К сожалению, у той части абхазского духовенства, которая находится рядом с иереем Виссарионом, нет четко обозначенной идеи в жизни. Той идеи, ради которой человек готов идти последовательно, в том числе и в случае появления препятствий и тяжелейших трудностей, например, таких, как запреты. Ради идеи он готов выстоять до конца!

Если в жизни священника или монаха произошло разочарование в какой-то идее, я еще готов с этим человеком разговаривать и что-то обсуждать. Это понятно! Т.е. происходит переоценка ценностей, но у человека остается еще стимул и идеи. Но когда у человека нет никакой идеи – это самое страшное явление. Наверное, у большинства абхазского духовенства нет сегодня вообще никакой цели в жизни и идеи, ради которой они были бы готовы целенаправленно трудиться именно на церковной ниве. Это первое, на мой взгляд, что мешает объединению абхазского духовенства.

Второе, пожалуй, то, что было сказано упомянутым выше священником: «Гораздо тяжелее в мирной жизни!» Т.е. большинство абхазского духовенства думает о сохранении того мизерного блага, накопленного в оградах абхазских церквей за эти годы. Вот почему они все и боятся! Потому что в случае запрета они могут потерять возможность исполнять часть священнических обязанностей – треб и таинств, и таким образом лишиться своих приходских доходов.
Третье, что мешает объединению – это отсутствие должного образования у большинства абхазского духовенства. Этой зимой, когда все мы обсуждали возможность объединения абхазского духовенства, когда я рассказывал об итогах Стамбульской встречи, разъяснял каноническую ситуацию вокруг нашей церковной проблемы, говорил о вариантах решения нашего вопроса в рамках Вселенской Церкви, меня понимал только один священнослужитель – иеромонах Василиск (Лейба). Представление о Церкви остальных абхазских священников было настолько смутным, что они совершенно не понимали о чем, собственно, идет речь! Т.е. не представляли себе – что такое Православная Церковь! Какие задачи ею решаются! Как решаются! Кем решаются! При каких условиях решаются! В этой ситуации, конечно, очень тяжело найти точки соприкосновения. Священники, которые являются сторониками иерея Виссариона Аплиаа, – это полностью ведомая извне часть людей! Ведь очень важно, чтобы в той или иной группе единомышленников, которая ставит себе целью что-то решить, хотя бы один-два (!) человека знали каким путем нужно идти к цели. А когда ты видишь, что никто не знает, как идти к озвученной цели, это мне напоминает евангельскую притчу о слепцах. Если слепец поведет слепого, не оба ли упадут в яму?
Несмотря на все вышеуказанные причины, которые мешают единству абхазского духовенства, мы все-таки должны найти общий язык. Этого требует ситуация, в которой мы находимся сегодня. Пройдет время, и если вопрос объединения так и не будет решен, на всех нас, на всем абхазском духовенстве будет лежать огромная вина за то, что мы не смогли использовать шанс, который дал нам Господь Бог для возрождения нашей Церкви после почти пятисот лет. А шанс у нас сегодня реально существует.

«ХА»: О Церкви часто говорят, как о «надмирной» организации или о «надмирном» институте. Проявляется ли это свойство в связях и контактах с Русской Православной Церковью, помимо Вселенской патриархии? С Грузинской Православной Церковью?

Архим. Дорофей: Безусловно, и Русская Православная Церковь, и Грузинская Православная Церковь, как и любая другая, являются частью единой Вселенской Православной Церкви. В рамках православного сообщества встречи между всеми ее представителями проходят нередко. Другое дело, что мы в них никогда не участвовали. В силу того, что наши места занимали представители Грузинской Церкви. Даниил (Датуашвили) с титулом «Митрополит Сухумо-Абхазский» с 1993 по 2010 гг. представлял Абхазию на всех межправославных и межконфессиональных встречах, проходивших в разных уголках мира. И участники этих встреч думали, что он действительно реально представляет Абхазию.

В данный момент у нас с Грузинской Церковью нет никаких контактов. Т.е. никаких обсуждений вопросов. Почему? Потому что у самой Грузинской Церкви нет желания разрешить абхазский церковный вопрос! Грузинские иерархи не хотят идти на открытые официальные переговоры при посредничестве православного сообщества. Это как раз говорит о том, что они не хотят решать наш вопрос. Вы сами наблюдали их болезненную реакцию на то, что мы сумели благодаря Церковно-Народному Собранию 15 мая 2011 г. вынести наш вопрос на всеправославное обсуждение. Они всегда хотели видеть абхазский церковный вопрос как некую «небольшую» внутреннюю проблему Грузинской Православной Церкви. Грузинские церковные деятели нашу ситуацию представляли миру так: сами абхазцы – мусульмане, а церковная проблема создается Московской Патриархией, которая присылает своих священников на территорию Абхазии.
Поразительнейшая вещь! До того как мы вышли на путь решения нашего вопроса через Вселенскую Патриархию, Грузинская Церковь все эти годы упрекала Московский Патриархат во вмешательстве в свои «внутренние» дела: в том, что в Москве получают духовное образование студенты из Абхазии, в том, что рукополагают в РПЦ абхазцев, которые служат затем у себя на Родине. Нас же грузинские иерархи упрекали в том, что мы «про-русские», что мы занимаемся «славянизацией» абхазского населения, в том, что мы «переделываем все иконы и богослужения на славянский лад» и т.д. Так вот, когда мы сегодня поставили вопрос о возрождении Православной Церкви в Абхазии, равно дистанцируясь от заведомо тупиковых направлений, в Грузинской Церкви стали говорить, что нам все же желательно ездить в Москву, в ОВЦС РПЦ, желательно встречаться с тем же протоиереем Николаем Балашовым. Главное, чтобы мы не ездили в Константинополь! И мы видим, что сегодня Грузинская Церковь пытается задействовать Русскую Церковь как свою единственную союзницу. Почему? Ответ в задаче, которую ставила перед собой Грузинская Церковь. Она никогда не думала о восстановлении Православной Церкви в Абхазии! Если бы думала о восстановлении, если бы стремилась исполнить свой христианский долг, долг перед Богом, то таких кардинальных изменений своих взглядов не допускала бы!
Что касается посыла «абхазы – мусульмане», это нужно грузинским церковным деятелям для того, чтобы потом требовать перед всем миром передачи всех храмов, находящихся на территории Абхазии, Грузинской Церкви. Раз мы, абхазы, – мусульмане, значит, православные храмы к нам не имеют отношения. А раз мы не имеем к христианскому наследию никакого отношения, значит все монументальные памятники Абхазии (а это в подавляющем своем большинстве православные храмы) – религиозное и культурное достояние Грузинской Церкви! Вот почему они никогда и не станут помогать и способствовать восстановлению Православной Церкви в Абхазии и решать абхазский церковный вопрос. Они хотят использовать абхазские храмы как инструменты колонизации! Кстати, это уже имело место в прошлом.

С другой стороны, позиция РПЦ тоже ничем не отличается. Я недавно имел довольно продолжительную беседу с представителем Московской Патриархии. Так вот, он заявил, что нам в Абхазии лучше идти «протестантским» путем! Оказывается правильнее разносить Евангелие по деревням, чем требовать себе епископа и статуса своей Церкви!

«ХА»: Это была официальная встреча?

Архим. Дорофей: Нет, неофициальная. Это о чем говорит? Что иллюстрирует? Мои православные собратья с той и с другой стороны, говорят и предлагают мне неправославный путь в решении абхазского церковного вопроса! Когда же я спрашиваю у них, почему нельзя как у вас, и как во всем мире решить абхазский церковный вопрос? К примеру, в РПЦ есть около 200 епископов, и сегодня идет массовое рукоположение архиереев в Русской Православной Церкви, создаются митрополичьи округа, открываются новые и новые епархии… То же самое и на маленькой территории Грузинской Церкви, где более 40 епархий, в том числе и зарубежных! Почему Церкви в Абхазии, абхазскому народу нельзя иметь одного епископа? Почему русские и грузинские церковные деятели предлагают нам то протестантский, то «евангельский» путь, то раскольнический (такое тоже имело место)? Какой угодно путь! Только не решайте абхазский церковный вопрос правильно, канонически верно! Как мы делаем это сейчас, решая его в рамках Вселенской Православной Церкви! Все то, что я сказал выше, вполне убедительно показывает, что мы на правильном пути!

«ХА»: И последнее, отец Дорофей, вы трудитесь в Греции над докторской диссертацией «О месте кончины и погребения святителя Иоанна Златоуста», и вы говорили, что в ходе работы пришли к выводу, что Абхазия не имеет отношения к месту кончины Святителя. Осознаете ли вы ответственность и последствия подобных выводов?

Архим. Дорофей: Да, безусловно! Свой ответ я начну вот с чего. Всем в Абхазии известен серный источник в пос. Приморское, недалеко от Нового Афона. Сероводородный, кажется… Люди десятилетиями его посещают, и в советское время там была лечебница, и сегодня много желающих посетить это место. Так вот, в этом году там появилась вывеска: «Источник святого великомученика Пантелеймона». Цель появления вывески, думаю, ясна всем: расширить бизнес, привлечь паломников и туристов туда. В одно время появилась и могила святого Пантелеймона в ущелье апостола Симона Кананита. Туда ходили паломники, она стала местом паломничества… Я прогнозирую, что в Абхазии в ближайшее время появится много новых «святынь». Почему? Потому что люди стали воспринимать все это как доход от посещения туристов и паломников. Вот здесь есть один момент, который для меня очень важен. Превращение Православия, веры во Христа, евангельской веры во Христа – в обрядность! В языческую, собственно говоря, обрядность… То есть если нет святого источника, значит, человек спастись не может! Если нет места погребения какого-то всемирно известного святого, значит, веры христианской быть не может! Если нет камня, земли или таких абсурдных вещей, как кресло, на котором сидел святой, или тяпка, которую держал святой, если всего этого нет – значит это не Православие! Я хочу, чтобы мы с вами избавились, прежде всего, от этого наслоения суеверного «православия», которое уничтожает саму суть нашей веры! Уничтожает саму нашу Православную Церковь изнутри!

Что касается выводов моей диссертации, об этом я уже писал много. Не буду повторяться. Давайте дождемся завершения диссертации. Хочу заверить вас: после ее публикации у всех, кто заинтересовался этой темой, появится возможность самим убедиться в том, что кончина великого святого Церкви – Иоанна Златоуста – произошла не в Абхазии. Он скончался и был погребен в Команах Понтийских, на противоположном от Абхазии берегу Черного моря.