Через две недели, 7 июня 2011 г., делегация в составе Резо Кация, иеромонаха Сергия (Джопуа) и иерея Далмата Гопия доставила копии этих указов в Новоафонский монастырь. Моя реакция, вызванная оскорбительным отношением господина Кация, который, полагая, что запрещение в священнослужении является низложением из священного сана, обратился ко мне со словами «Дмитрий Заурович Дбар», «не позволила членам делегации», как резонно было замечено Германом Маршания, «завершить изложение своих мыслей». Они были вынуждены поспешно покинуть монастырь…
Только в январе 2012 г. мне стало известно о том, что запрещение в священнослужении на нас было наложено на основания документа, подготовленного и подписанного иереем Виссарионом Аплиаа и всеми остальными священнослужителями и гостями Абхазии, которые поддерживали его, в том числе и моими воспитанниками: иереями Матфеем Тужба и Далматом Гопия.
8 июня 2011 г. я выступил с открытым письмом в адрес епископа Майкопского и Адыгейского Тихона (копия письма была отослана и в канцелярию епархии), где призвал его принести свое публичное извинение за оскорбление церковного народа Абхазии, участвовавшего в Церковно-Народном Собрании в Новом Афоне, названного им «сборищем». В завершении письма я подчеркнул, что «раз во главу ставятся не интересы Православной Церкви в Абхазии, а иные, мы, архимандрит Дорофей (Дбар) и иеромонах Андрей (Ампар), в ближайшее время подадим рапорт патриарху Московскому и всея Руси Кириллу и Священному Синоду Русской Православной Церкви о нашем выходе из лона Русской Православной Церкви».
10 июня 2011 г. на экстренном заседании Совета Священной Митрополии Абхазии было одобрено наше решение продолжить, не смотря на указ о запрете, совершение священнодействий в храмах Новоафонского монастыря. С этого момента священники Пицундско-Сухумской епархии во главе с отцом Виссарионом стали призывать с амвонов церквей и экрана Абхазского государственного телевидения жителей Абхазии, паломников и гостей не посещать богослужения в Новоафонском монастыре и не принимать участия в Таинствах, совершаемых нами. Все священнослужители из-за рубежа, за исключением отдельных лиц, избегали в течение всего этого времени сослужения с нами. Следует отметить, что много наших прихожан и паломников, несмотря на то, что мы их предупреждали о нашем запрещении в священнослужении, стали рядом с нами в это трудное для нас время. Хотя были те, кто по причине запрета, наложенного на нас, пере-стали посещать богослужения в Новоафонскои монастыре.
На экстренном заседании Совета Священной Митрополии Абхазии секретарь и члены Совета убедили меня также отложить вопрос нашего выхода из состава РПЦ и подать апелляцию на имя патриарха Московского и всея Руси Кирилла и Священного Синода РПЦ.
10 июня 2011 г. подоспел и «указ» иерея Виссариона Аплиа с требованием покинуть монастырь в течение 24 часов. Хочу выразить благодарность жителям города Новый Афон, которые два дня после этого дежурили на территории монастыря во избежание каких-либо провокаций. Сегодня я точно знаю, что тогда «провокации» действительно могли иметь место.
14 июня 2011 г. мы, архимандрит Дорофей (Дбар) и иеромонах Андрей (Ампар), обратились к Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу с открытым письмом, в котором просили «рассмотреть все документы, выданные канцелярией Майкопской и Адыгейской Епархии РПЦ, непосредственно выслушать нас и вынести справедливое решение по вопросу, касающемуся нас и Церковно-Народного Собрания православного народа Абхазии».
Аналогичное письмо было направленно патриарху Кириллу и от лица интеллигенции и общественности Абхазии.
Патриарх, ознакомившись с письмами, поручил митрополиту Илариону (Алфееву), председателю ОВЦС РПЦ, встретиться с нами.
29 июня 2011 г. мы посетили в Москву.
Разговор, который проходил в течение почти двух часов в кабинете митрополита Илариона, был предельно откровенным. В ходе обсуждения причин, которые привели церковную ситуацию в Абхазии к тому, что мы имеем сейчас, митрополит Иларион, не находя ответов на поставленные нами вопросы, все время настаивал на том, что надо «за-быть прошлое» и «попытаться решить проблему нашего запрещения в священнослужении». Он был готов чуть ли не в тот же день, вечером, обсудить этот вопрос с Патриархом. Но при одном условии. Мы должны были написать на имя патриарха Кирилла «покаянное письмо». Наш ответ был следующим: «Если бы вы запретили нас в священно-служении за личные грехи и поступки, мы готовы как клирики каяться. Но вы запретили нас за созыв Церковно-Народного Собрания, и вы хотите, чтобы сейчас, мы, тайком, предали интересы и чаяния церковного народа Абхазии. Ради того, чтобы нам сохранить рясы, мы этого никогда не сделаем!»
На мой главный вопрос к митрополиту Илариону может ли решить Московская Патриархия абхазский церковный вопрос, ответ был следующим: «У нас есть некоторые идеи по этому поводу. Вот вы, о. Дорофей, находитесь уже четыре года в Греции и знаете о том, что епископы и священники на территории Северной Греции, так называемых “новых территорий”, канонический находятся в ведении Константинопольского Патриархата, но временно отданы в управление Афинам, Элладской Православной Церкви. Так и мы постараемся договориться с грузинскими церковными иерархами о том, чтобы тер-ритория Абхазии, которая является неотъемлемой частью Грузинской Православной Церкви, была временно отдана в управление Московской Патриархии». Другими слова-ми, речь шла о создании на территории Абхазии двойной церковной юрисдикции.
Мой ответ был таков: «Во-первых, будь то Северная или Южная Греция, или же Константинопольский Патриархат, они все там греки и это их внутренне дело, как должна делиться и управляться Церковь на этих территориях. Во-вторых, когда вы, представители Русской Церкви, будете договариваться с представителями Грузинской Церкви, не забудьте хотя бы то, что существуем и мы, абхазы. И последнее, кто вам сказал, что грузинская сторона пойдет на такое предложение, вы очень плохо знаете грузин!»
Митрополит Иларион, поняв, что допустил оплошность, сразу же забыл тему двойной юрисдикции и стал убеждать нас, что он уже давно желает приехать в Абхазию с представителями Константинопольской и Грузинской Церквей, чтобы на месте разобраться в сложившейся там церковной ситуации. Мы ответили, что в отношении представителей Грузинской Церкви приехать с ними в Абхазию не получится (на что митрополит Иларион нам возразил, что об этом он договорится с абхазскими властями), а что касается представителей Вселенского Патриархата, то мы уже десять лет твердим, что без участия всего православного сообщества абхазскую церковную проблему не решить.
В конечном итоге пришли к тому, что мы обратимся с письмом к патриарху Кириллу. Текст письма будет в той форме, который приемлем для нас. В письме будет изложена просьба о снятии запрещения в священнослужении, наложенном 26 мая 2011 г.
Поскольку на следующий день митрополит Иларион должен был улететь в Парагвай, мы сказали ему, что нет необходимости спешить решить наш вопрос непременно в течение сегодняшнего дня. Мы готовы приехать в Москву и позже, после его возвращения. Он настоял на том, чтобы мы задержались еще на несколько часов в здании ОВЦС и составили бы текст письма вместе с секретарем Отдела Межправославных отношений, протоиереем Игорем Якимчуком.
Последние слова митрополита Илариона, перед тем как мы вышли из его кабинета, были следующие: «Жаль, дорогие отцы, что я раньше не встречался с вами!»
Отца Игоря Якимчука, с которым мы в одно время учились в стенах Московской Духовной Академии, мы ждали в другом кабинете полтора часа. Когда он наконец пришел, все опять началось по-новому. Я прервал наш разговор на том, что мы не приехали сюда просить прощения и что ему самому надо согласовать свои действия со священноначалием, митрополитом Иларионом, чтобы нам, в конце концов, понять,чего от нас хотят. Разговор с отцом Игорем завершился договоренностью, что проект письма на имя Патриарха будет составлен нами в Абхазии и выслан ему.
Должен отметить, что церковный «чиновник» Отдела внешних церковных связей МП и один из главных виновников церковных настроений в Абхазии, протоиерей Николай Балашов, который выступал в то время открыто против нас, используя для этого все средства, в том числе и Абхазское государственное телевидение, на встречах в ОВЦС ни разу не появился.
Через неделю, 5 июля 2011 г., проект письма на имя патриарха Кирилла о снятии с нас запрета был отослан о. Игорю, а также митрополиту Илариону, чтобы потом между ними снова не было разногласий.
Вот проект этого прошения:
«29 июня 2011 года, по благословению Вашего Святейшества, мы, архимандрит Дорофей (Дбар) и иеромонах Андрей (Ампар), были приняты председателем Отдела Внешних Церковных Связей Московского Патриархата, митрополитом Иларионом. На этой встрече была обсуждена церковная ситуация, сложившаяся в Абхазии, а также вопрос, связанный с запрещением в священнослужении, наложенном на нас епископом Майкопским и Адыгейскими Тихоном 26 мая этого года.
Мы со своей стороны указали причины, которые привели к запрещению нас в священнослужении. Они связаны, прежде всего, с тем, что иерей Виссарион Аплиаа со времени нашего появления в Абхазии в качестве священнослужителей неправильно информировал Управление Майкопской и Адыгейской Епархии о нашей деятельности. Управление Майкопской Епархии, в свою очередь, не разобравшись в должной мере в ситуации, предприняло ряд шагов, приведших к запрещению нас в священнослужении. В ответ на действия Управления Майкопской Епархии, с нашей стороны последовала чрез-мерно резкая и эмоциональная реакция.
Ваше Святейшество! Учитывая все вышеуказанные обстоятельства, мы просим Вас, дать благословение Управляющему Майкопской и Адыгейской Епархии, епископу Тихону, на снятие с нас запрещения в священнослужении».
Митрополит Иларион ответа не прислал. Протоиерей Игорь Якимчук написал следующее:
«В Вашем письме непропорционально большое место занимает обличение ошибок о. Виссариона и епископа Тихона. Это придает письму вид жалобы. В то же время запрещение в служении было наложено на Вас за непослушание Русской Православной Церк-ви, в которой Вы получили духовное образование, были пострижены в монашество и рукоположены в священный сан. Поэтому в письме должно содержаться признание факта непослушания и обещание следовать присяге, данной Вами при рукоположении.
Вы можете объяснить свои действия естественными причинами: стремлением блага для своей родины, своей болью за духовное состояние абхазского народа и проч., все это может быть принято и понято, но признание факта непослушания должно быть.
Также было бы корректнее просить Патриарха не благословить епископу Тихону снять с Вас запрещение, что канонически не совсем правильно, а содействовать снятию прещения. Просьбу снять запрещение надо адресовать самому епископу Тихону, для чего необходимо Ваше письмо и ему».
Другими словами, мы получили духовное образование в РПЦ, были пострижены в монашество и рукоположены в священный сан исключительно для того, чтобы быть «послушными» иерархам Московского Патриархата, воля которых есть воля самого Господа. Да, много ошибок сделал о. Виссарион, но он «послушный» же, значит не надо его ни в чем винить. А стремление принести пользу для духовного блага абхазского народа через возрождение Православной Церкви в Абхазии, для чего собственно и было созвано Церковно-Народное Собрание – это всего лишь понятные, естественные причины. Оказывается, мы должны просить и самого епископа Тихона помиловать нас, т.е. просить того, кого я призвал в своем открытом письме принести свои публичные извинения за оскорбление церковного народа Абхазии, названного им «сборищем». Епископу Тихону не нужно признавать факта оскорбления целого народа, поскольку он «послушно» выполнил указание Московской Патриархии, запретив нас в священнослужении.
В общем, после этого письма о. Игоря Якимчука все наши отношения с Московской Патриархией прервались, поскольку их продолжение, было подобно биению голо-вой об глухую стену.
Мои слова по поводу позиции грузинской стороны, высказанные митрополиту Илариону, в скором времени подтвердились. На встрече патриарха Кирилла с Грузинским патриархом Илией в Киеве в июле 2011 г., где присутствовал и митрополит Иларион и протоиерей Николай Балашов, в ответ на предложение московской стороны идеи двойной юрисдикции для разрешения абхазского церковного вопроса, грузинская сторона попросила представителей Московского Патриархата оставить эту идею и содействовать осуществлению поездки Грузинского патриарха в Абхазию. После встречи патриарх Кирилл в очередной раз официально заявил, что территория Абхазии является неотъемлемой частью Грузинской Православной Церкви.
14 июня 2011 г., т.е. за две недели до встречи в Москве, митрополит Иларион направляет письмо на имя митрополита Гумениссы, Аксиуполя и Поликастры, Димитрия (Элладская Православная Церковь). Это тот Митрополит, клириком епархии которого я являюсь с 2008 года. В письме сообщалось о том, что 15 мая 2011 г. я возглавил Церковно-Народное Собрание в Абхазии, на котором было объявлено о создании так называемой «Анакопийской Митрополии», и я был избран кандидатом в епископы этой Митрополии. За самочинные действия, на меня было наложено запрещение в священнослужении епископом Майкопским и Адыгейским Тихоном от 26 мая 2011 г. В письме говори-лось и о моем выступлении 7 июня «с дерзким письмом» в адрес епископа Тихона, в котором я высказал намерение покинуть лоно РПЦ. В связи с этим в письме митрополита Илариона, была изложена просьба к греческому митрополиту Димитрию не допускать меня к совершению священнодействий в пределах его Митрополии с тем, чтобы мне не подпасть под еще более тяжкие прещения со стороны Московского Патриархата.
Аналогичные письма были направлены во Вселенскую Патриархию (Константинополь-Стамбул), Священный Синод Элладской Православной Церкви (Афины), а также игумену монастыря святого Павла Святой Горы Афон (Греция), где находится иеродиакон Давид (Сарсания), также участник Церковно-Народного Собрания.
Ровно через месяц, 14 июля 2011 г., нами было направленно письмо на имя Все-ленского Патриарха Варфоломея I и Священного Синода Константинопольской Церкви. Письмо было составлено мною на греческом языке. В нем мы изложили всю церковную ситуацию в Абхазии, в том числе и проблему запрета в священнослужении, наложенного на нас 26 мая 2011 г.
Священный Синод Элладской Православной Церкви через несколько месяцев рас-смотрел письмо митрополита Илариона и поставил в известность митрополита Димитрия о «положении дел», связанных со мной. Тогда митрополит Димитрий не раскрыл мне «деталей» содержания письма из Афин с тем, чтобы не расстраивать.
В это же время поступил звонок в греческий монастырь, в котором я находился, из канцелярии отдела Международных отношений Парламента Греческой Республики. Представитель канцелярии, некто Иоаннис Касидис, сообщил, что после моего приезда из Абхазии, желательно связаться с ним.
Расчет представителей Московской Патриархии на то, что их «сила и власть» позволяет найти общий язык с греческими иерархами, чтобы «разобраться» с «каким-то монахом и священником из Абхазии», не оправдался. Логика рассуждения большинства греческих иерархов и игуменов монастырей в таких случаях следующая: нам все равно, что говорят о священнике (или монахе) и пишут про него, или какие у него документы. Мы знаем самого священника (или монаха) уже в течение нескольких лет и этого достаточно для нас, чтобы понять, каким духом он дышит и каковы мотивы его действий.
Должен сказать, что митрополит Димитрий, который заступился за меня первым, является образцом настоящего архипастыря, не дающего расхитить своих овец волкам в овечьей шкуре. Он тот человек, которые имеет огромные духовный опыт жизни в Церкви, знает православную веру через собственное духовное познание и богообщение, а не посредством «духовных книжек» и «культурного наследия» Церкви.
В начале сентября 2011 г., когда я вернулся в Грецию, в свою Митрополию и монастырь, владыка Димитрий принял меня и поделился со своими переживания по поводу церковных событий, которые имели место весной и летом 2011 г. в Абхазии.
Тем временем, представители ОВЦС Московского Патриархата продолжали возмущаться тем, что греческий Митрополит моей епархии не отвечал на их письма.
Через два месяца, в ноябре 2011 г., митрополит Димитрий направляет письмо в адрес архиепископа Афинского и всей Эллады, Иеронима II. Позже копии этого письма был отосланы Вселенскому патриарху Варфоломею I и председателю ОВСЦ РПЦ, митрополиту Илариону. В своем письме митрополит Димитрий подробно изложил историю вопроса, связанного со мной, указал каноническую необоснованность действий иерархов Московского Патриархата в отношении меня и призвал всех приступить к обсуждению решения абхазской церковной проблемы по существу.
9 января 2012 г. на встрече представителей Священной Митрополии Абхазии с Вселенским патриархом Варфоломеем I, абхазской стороной была изложена вся история церковной проблемы в Абхазии, в том числе и история запрета на священнослужение, наложенного на клириков Священной Митрополии Абхазии, архимандрита Дорофея (Дбар) и иеромонаха Андрея (Ампар).
После Стамбульской встречи протоиерей Николай Балашов сделал заявление, в котором он выразил свое возмущение тем, что нас, запрещенных клириков РПЦ, принял Вселенский Патриарх, которого Москва поставила в известность об этом письменно.
После Народного Собрания (Схода) 3 февраля 2012 г. на площади «Свободы» в Сухуме, поступила информация о намерении председателя ОВЦС Митрополита Илариона приехать 10 февраля в Абхазию. Однако по неизвестным причинам этот приезда был отменен.
16 февраля 2012 г. состоялась еще одна важная встреча в Афинах по решению абхазской церковной проблемы. С нашей стороны на ней присутствовали архимандрит Дорофей (Дбар) и иеродиакон Давид (Сарсания). На этой встрече, которая продолжалась в течение почти четырех часов, был обсужден и вопрос церковного статуса клириков Священной Митрополии Абхазии…
23 мая 2012 г. первый заместитель ОВЦС РПЦ протоиерей Николай Балашов позвонил секретарю Совета Священной Митрополии Абхазии Герману Маршания. Протои-рей Николай сообщил о том, что 10 мая 2012 г. состоялся телефонный разговор митрополита Илариона с президентом Республики Абхазия, Александром Анкваб, в котором был обсужден процесс разрешения проблемы запрещения, наложенного на архимандрита Дорофея (Дбар) и иеромонаха Андрея (Ампар), срок которого истекает к 26 маю. Протоиерей Николай сообщил также, что обоим абхазским клирикам желательно выйти на связь с ОВЦС Московского Патриархата, а отцу Андрею, в обязательном порядке необходимо быть в Москве, в ОВЦС, 25 мая в 10.00 утра.
Секретарь Совета Священной Митрополии Абхазии Герман Маршания направил на имя протоиерея Никола Балашова неофициальное письмо, наш ответ следующего со-держания:
«Уважаемый отец Николай! Подобного рода вопросы не решаются наспех и в том порядке как Вы это предлагаете. 26 мая не является для нас главной проблемой в решении абхазского церковного вопроса. Нас не беспокоит будущее, касающееся лично нас, а беспокоит решение судьбы Православной Церкви в Абхазии, которое требует глубокого и серьезного подхода, и самое главное – участия всей полноты Православной Церкви.
Что же касается лично отцов Дорофея (Дбар) и Андрея (Ампар), то можем сказать о том, что, когда на них наложили запрет в служении, их никто не приглашал и не вызывал в Майкопскую епархию. Позже их просили приехать в Москву, и они приехали. Была достигнута определенная договоренность, которую не выполнила Ваша сторона. В течение всего года нас называли «раскольниками», отсылались письма из ОВЦС во Вселенскую Патриархию и в Элладскую Церковь с нелицеприятным в наш адрес содержанием. Мы это все вытерпели, выстрадали и выстояли. Теперь же Вы снова, как и год тому назад, за два дня до встречи сообщаете нам о необходимости приехать в Москву. Если и была договоренность митрополита Илариона с президентом Абхазии А. З. Анкваб об этом, то с Вашей стороны, как Церкви, в первую очередь, необходимо было связаться со священно-служителями, судьба которых Вас беспокоит, как это Вы делаете сейчас.
Иеромонах Андрей (Ампар) не может один обсуждать с Вами эти вопросы без согласия Совета Священной Митрополии Абхазии».
25 мая 2012 г. на встрече патриарха Кирилла с архиепископом Афинским и всея Эллады Иеронимом II, который прибыл накануне с официальным визитом в Москву, насколько стало известно мне, представителями РПЦ был поднят вопрос и о моем греческом Митрополите, и обо мне.
19 июня 2012 г. стало известно о том, что Епископ Майкопский и Адыгейский Тихон 11 июня 2012 г. издал новые Указы (№ 065 и 066), о продлении запрещения в священнослужении, наложенного на нас, архимандрита Дорофея (Дбар) и иеромонаха Андрея (Ампар), сроком на три года.
26 мая этого года, после истечения четырехлетнего срока запрета на священнослужение, наложенного на нас, архимандрита Дорофея (Дбар) и иеромонаха Андрея (Ампар), я могу сказать только одно: в жизни человека, посвятившего себя Богу и служению своему народу, всегда будут трудности и испытания. Главное их выдержать достойно.
В 2004 г., когда протоиерей Николай Балашов, тогда секретарь Одела Межправославных отношений ОВЦС МП, принудил иерея Виссариона Аплиа пойти на переговоры с Грузинским патриархом Илией, отец Виссарион ради сохранения священного сана по-вел себя не должным образом. После его возвращения в Абхазию у меня с ним был жест-кий разговор на эту тему. Я сказал ему тогда: «Батюшка, если бы ты, не пойдя на уступки грузинской церковной стороне, был бы запрещен в священнослужении или был бы низложен из священного сана, то я был бы первым, кто поцеловал бы тебе руку — как священнику. Потому что твой «запрет», или твое «низложение» были бы мотивированы исключительно политическими причинами, а не церковными».
Не должным образом, если не сказать большего, к сожалению, повели себя и остальные абхазские священники, в том числе и мои близкие друзья, и ученики. Они то-же, испугавшись запрещения в священнослужении, не приняли участия в Церковно-Народном Собрании.
Меня поразили слова одного из них, участника Отечественной войны народа Абхазии 1992-1993 гг. На мой вопрос: «Чего же ты боишься батюшка? Когда ты воевал, ты же смерти не боялся?» Он ответил: «На войне все гораздо легче! В мирной жизни все на много сложнее!»
Из слов этого священника стало ясно, что помимо боязни лишиться священного сана, духовенство, которое стало на сторону о. Виссариона, испугалось и потери тех ничтожных земных благ, приобретенных ими за последние годы в ограде абхазских храмов и монастырей.
Страшно, когда в жизни человека, тем более священнослужителя, отсутствует идея, либо она потеряна на каком-то этапе. Разочарование в идее – тема, которую можно обсуждать долго и благодарно. Отсутствие или потеря идеи – темы, которые бессмыслен-но обсуждать. Жаль, что большинство абхазских священников не несут в себе никакой идеи. Еще больше жаль, что немалая часть из них, потеряла идеи или легко отказалось от них ради ничтожных земных благ.
Архим. Дорофей (Дбар)
Июнь 2014 г.
Комментарии